Мое морозное детство: забеги босиком и заначки со снежками

Мне очень повезло ещё в самом начале жизни, поскольку у меня есть два брата и у нас троих маленькая разница в возрасте. Так что весёлое детство мне было обеспечено на сто процентов.

Мы выросли в частном доме с достаточно большим, как нам казалось, двором. А еще в нашем коридоре хранилась маленькая старая электрическая плита со спиралью. Периодически спираль перегорала, в месте разрыва мы соединяли её ножом, и она снова разогревалась докрасна за считаные секунды.

Для чего это было нужно? Дело в том, что зимой мы устраивали забеги по снегу босиком. Старались делать это в тайне от родителей, и в особенности – от мамы. Интуитивно каждый понимал, что похвалы за такое развлечение не будет. В домашних шортиках и маечках мы выбегали во двор и каждый старался пробежать как можно дальше, как минимум до ворот. Признаюсь, мне это удавалось редко.

Хорошо помню, что пальчики на ногах после такого соревнования я не чувствовала совершенно. Вернувшись в дом, мы ставили на пол плиту и держали ноги на весу на очень маленьком от раскалённой спирали расстоянии – буквально сантиметров пять-семь. Спустя много лет мне дико это даже представить, а тогда я преспокойно дожидалась, пока не начну чувствовать жар, и только после этого убирала отогревшиеся лапки.

Ещё помню, как мы замораживали бутылки с водой. Каждый набирал свой сосуд и либо оставлял его на крыльце, либо прикапывал в снежочке. Сейчас аргументированно сложно объяснить, зачем мы это делали. Но именно тогда я на практике, поняла, что, замерзая, вода расширяется в объёме и разрывает бутылку. И если хочется, чтобы ёмкость выдержала несколько таких процедур, заливать надо не дополна.

Эксперимент с примерзанием языком у меня тоже был. Как-то раз ни с того ни с сего лизнула трубу на домашнем крыльце и прилипла. Хорошо, что взрослые заметили меня в беспомощном состоянии сразу, а благодаря тому, что в кружке у папы оказался тёплый чай, спасательная операция прошла оперативно. Но одного раза мне тогда показалось мало, почему-то я решила, что непременно надо научиться справляться с такими ситуациями самостоятельно. Сейчас смешно вспоминать, но я рассудила, что нужно попробовать ещё раз и главное в этот момент не мешкать, тогда примёрзнуть не успеешь. Уже не скажу, что именно попробовала на вкус, но отчётливо помню жгучую боль, и то, что долго после этого не пила ничего горячего, пока язычок наконец не зажил.

Ещё помню, как мы с братьями делали снежные крепости и… заначки из снежков. Когда бастионы выстраивались (вы уже догадались, что их было три, по количеству воинов?), начинался бой. Место дислокации мы периодически меняли, покидая крепости. Когда я выпадала из поля зрения братьев (у нас вокруг дома есть огороды, и всегда было где спрятаться), делала заначки: лепила с десяток плотных снежков, складывала горкой или выкапывала для них в снегу ямку. И так, отступая во время сражения, я точно знала, что боеприпасы хранятся, скажем, у бочки, из которой летом поливаются огурцы, и у старой яблони. Случалось, что мои тайники кто-то из братьев обнаруживал или замечал, как я их делаю и, понятное дело, перепрятывал снежки. Большего негодования, как в момент обнаружения пропажи и хохота кого-то из братьев, который закидывал меня моими же снежками, наверно, не испытывала никогда.

Катались с горки, пожалуй, все дети. У той горки, с которой любила скатываться я, часто была очередь, причём на удивление хорошо организованная: каждый ребёнок, скатившись, снова становился в неё и терпеливо ждал. Горка была высокой, и мне поначалу было страшновато съезжать с неё. А времени на то, чтобы собраться с духом не было: никто ждать долго не собирался и дружеским пенделем придавал необходимое ускорение всякому задумавшемуся...