От Арсения – к Лавру. Читаем вместе роман Евгения Водолазкина

Кто из нас не делал ошибок, которые невозможно уже ничем исправить. Вот и герой романа «Лавр» не избежал такой. По молодости, от излишней веры в свои собственные силы, из страха потерять близкого человека он совершил поступок, который привёл к смерти возлюбленной. 

Искренние и светлые первые чувства, отчаяние и полная потеря реальности происходящего, поиск внутреннего смысла продолжения жизни – благодаря литературному мастерству автора читатель полностью погрузится в эмоции героя и вместе с ним пройдёт путь от младенчества до ухода в вечность. В рубрике "Читаем вместе" продолжаем размышлять о развитии души человека: от его эгоизма к самоотречению. 

Главная трудность – не в движении, а в выборе пути

После смерти возлюбленной Арсений проживает одновременно свою и её жизнь. Главный смысл его бытия после этой точки отсчёта – добрыми делами от имени Устины снискать ей у Бога покаяния и прощения, ведь после смерти сам человек за себя этого сделать не может. Своего прощения он не ждёт и наказывает себя сам, лишая самых простых благ: тёплой одежды, еды, дома. Для этого он покинул родные места в Рукиной слободе и путешествует по свету, а читатель наблюдает за его жизнью и философскими размышлениями.

«Пушистыми шапками крыш перед ним выстроились избы неведомой деревни. Арсению показалось, что своими дымами все избы равномерно прикреплены к небу».

Выполнения задуманного он ищет в разных ипостасях: лекаря, юродивого, паломника, монаха. Вместе с разными форматами жизни он примеряет на себя и разные имена: Арсений, Устин, Амвросий, Лавр. И периодически спрашивает себя: тот ли самый человек смотрит на него из глади воды или случайного зеркала, который мальчиком ходил по лесу когда-то вместе с дедом Христофором, или человек проживает в одной жизни несколько и прошлое не только невозвратимо, но словно никогда и не существовало?

«Возлюбив геометрию, движение времени уподоблю спирали. Это повторение, но на каком-то новом, более высоком уровне. Или, если хочешь, переживание нового, но не с чистого листа. С памятью о пережитом прежде».

«Мне всё больше кажется, что времени нет. Я думаю, время дано нам по милосердию Божию, чтобы мы не запутались, ибо не может сознание человека впустить в себя все события одновременно. Мы заперты во времени из-за слабости нашей».

Ответы на внутренние вопросы дают Арсению люди, посланные на его пути провидением. Среди них итальянец, католик Амброджо Флеккиа, обладающий даром предвидения, и православный старец Иннокентий, которому по вере его дано даже подниматься над землёй.

Интересно, что внутренние жизненные переломы и новые образы героя сопровождаются и его географическим перемещением «вверх»: от Рукиной слободки в Белозерск – самый крупный город княжества, потом в Псков – обитель монашества, в Иерусалим – центр христианства и, наконец, в пещеру, которая случайным образом нашлась для его уединения вблизи места, где он родился. Всё возвратилось на круги своя. И не только в его последнем пристанище, но и в обстоятельствах, которые ему дано пережить сначала.

Всякая встреча – больше, чем расставание

Что привлечёт читателя в тексте помимо основной сюжетной линии? Первые строчки романа посвящены детству Арсения рядом с дедушкой Христофором, который был травником. Удивительно, сколько полезных народных рецептов отыскал Евгений Водолазкин для книги. Приходили к старику соседи, мучимые кашлем, сводить бородавки, просить помощи в делах постельных. Он лечил их варёной полбой, толчёным с солью луком, воробьиным помётом и множеством других подручных средств.

«Лишившимся потенции рекомендовалось есть утку или почки петуха. В критических случаях Христофор распоряжался достать яйца лиса, растолочь их в ступе и пить с вином. Тем, кому такая задача была не по плечу, предлагал есть обычные куриные яйца вприкуску с луком и репой. Христофор не то чтобы верил в травы, скорее он верил в то, что через всякую траву идет помощь Божья на определённое дело».

Интересен раздел о странствиях Арсения и его спутников из Пскова в Иерусалим. Автору, живущему в мире широких географических познаний, удалось описать впечатления людей, ещё верящих в плоскость Земли и с широко открытыми глазами познающих уклад людей других наций. Жанр романа из философского в этот момент превращается в приключенческий: на суше их чуть не повесили, приняв за шпионов, в горах они едва не упали в пропасть, в море пережили страшный шторм.

И, конечно, на протяжении всего романа вы будете удивляться красоте языка и мыслей автора, а ещё юмору житейскому, бытовому, народному:

«В принципе, – ответил старец, – мне нечего тебе сказать. Разве что: живи, друже, поближе к кладбищу. Ты такой дылда, что нести тебя туда будет тяжело».

«Многие русские мрачны», – поделился наблюдением Амброджо. «Климат», – кивнул Арсений».

«Выяснение времени конца света многим казалось занятием почтенным, ибо на Руси любили масштабные задачи».

И это только малая часть мыслей, удачно подмеченных автором. В одной из них он рассуждает, что всякая встреча больше, чем расставание, потому что до встречи – пустота, а после расставания – память. Встретившись однажды, полностью расстаться уже невозможно. Это в полной мере относится к роману «Лавр», фрагменты которого вам захочется вспоминать и перечитывать снова.