Железногорцы рассказали о своих любимых произведениях Евгения Носова

15 января, в столетний юбилей автора известных повестей о войне и деревенской глубинке, железногорская библиотека его имени провела встречу писателей, литературоведов и школьников.

Старше многих на целую войну

Открыл «Носовские чтения» ученик Максим Росинский, прочитав от первого лица автобиографию писателя. Этот один печатный листок ёмко передал все перемены неспокойного XX-го века. Умение автора рисовать словом картины происходящего помогло живо представить его родовое село Толмачёво, которое «раскинулось вдоль речки Сейм, в водах которой по вечерам отражались огни недалёкого города Курска, высоко вознёсшегося своими холмами и соборами». Здесь же далёкие паровозные дымы за лесом, всегда манившие в дорогу, которой и оказалась потом литература – главная стезя жизни писателя.

«Детство всегда впечатлительно, и я до сих пор отчётливо помню, как в Толмачёво нагрянула коллективизация, как шумели сходки, горюнились забегавшие к нам бабы-соседки и как всё ходил и ходил по двору озабоченный дед, заглядывал то в амбар, то в стойло к лошади, которую вскоре всё-таки отвёл на общее подворье вместе с телегой и упряжью», – напишет Евгений Носов позднее.

А тогда в голодные 1930-е годы родители его перебрались в город, сам он пошёл в школу, где малышей подкармливали жиденьким кулешом и давали по ломтику грубого чёрного хлеба. Между тем судьба уже готовила этому поколению Вторую мировую войну. На фронте молодой парнишка, даже не окончивший школу, стал противотанковым артиллеристом:

«Это постоянная дуэль с танками – кто кого... Или ты его, или, если промазал, он – тебя... Уже в конце войны, в Восточной Пруссии, немецкий «Фердинанд» всё-таки поймал наше орудие в прицел, и я полгода провалялся в госпитале в гипсовом панцире».

К сентябрю 1945 года он вернулся в школу, чтобы продолжить прерванную учёбу. На занятия ходил в гимнастерке, по его словам, другой одежды не было, но с орденами:

«Поначалу меня принимали за нового учителя, и школьники почтительно здоровались со мной – ведь я был старше многих из них на целую войну».

Получив среднее образование, Евгений Иванович работал в газете. По его словам, корреспондентские поездки позволили накопить обширные жизненные впечатления, которые питали писательское вдохновение. 

Считаю его своим учителем

Железногорский писатель, исследователь края и быта селян Геннадий Александров, рассказал, что знаком с Евгением Носовым и его творчеством 50 лет. Впервые столкнулся на литературном семинаре в курском Доме книги.

Вместе с другими студентами он пришёл посмотреть на кумиров и показать свою пробу пера. Решил выступить Геннадий Николаевич с разбором стихов Давыдкова и прозы Дедкова. Но от волнения перепутал авторов. Носов искренне, но беззлобно хохотал, так и запомнил начинающего писателя.

Однажды между мастером и учеником произошёл такой диалог:

–  Ты, когда пишешь, кого перед собой имеешь ввиду, какого читателя?

–  Ну, вообще.

–  Не надо вообще, представляй конкретного, кого ты уважаешь. Вот меня уважаешь? Меня и представляй.

«С тех пор я всегда думаю, как бы Евгений Иванович посмотрел на написанное мной», — сказал железногорский автор, отметив, что какими бы сегодня не были увлечения молодых, через время они непременно вернутся к Носову, его «Усвятским шлемоносцам» и другим произведениям.

Музыка и образ носовского слова

Об умении курского писателя рисовать перед читателем картины происходящего обратил внимание Геннадий Тюрин, кандидат педагогических наук, доцент Орловского государственного университета.

Война, холод, окна в доме заткнуты соломой, дети ждут мать, ушедшую менять сапоги на продукты, и боятся. Их неуютное состояние передано в рассказе с помощью свистящих, скребущихся звуков «с» и «ц»: «В жёлтых стеблях соломы мышью царапался и попискивал ветер».

С помощью множества рычащих звуков «р» передаёт автор пожар войны: «Особенно жарко, с патронным треском, горели вызревшие подсолнухи, дым от них был тучен, как в грозу, и за много вёрст пахло жареными пирожками, будто в престольные дни…».

Кроме звукописи, мастер прибегает и к символизму, показывая столкновение новой военной реальности с памятью о недавнем мирном времени, престольными днями. Это же кричащее несоответствие плодородия и войны рисует в картине о самоубийстве немца:

«Рядом в луже валялись кованые сапоги. В правом сапоге меж каблуком и подковой застрял измочаленный пшеничный колос».

В книге «Тысяча вёрст» сравнивает он огненные всполохи с судорогами, которые обычно человек связывает с болью. Описывает две противостоящие силы, добро и зло так:

«Посредине поля маячили подбитый танк с черно-белым крестом и рыжий остов комбайна с развороченным боком. Две машины стояли одна против другой в смертельной непримиримости».

Патриотизм без пафоса

«Нет в его описаниях солдат парадности, глянцевости, праздничной риторики. Наоборот, они мокрые, грязные, бессловесные и нерасторопные, но именно они, простые русские мужики выиграли такую войну силой своего духа», – говорит Геннадий Тюрин.

Вот Марья, героиня рассказа «Синее перо Ватолина», вспоминает мужа:

«С обмирающим сердцем думала об Иване, вспоминала, как ушёл он из дому в куценьком пиджачке, серая остриженная голова с красными ушами под ветхим от дождей картузиком, такой жалкий, нерасторопный и бессловесный – ни спросить, ни попросить, ничего, кроме вил да косы, в руках не державший, тем паче ружья. Марья так и не представляла его в шинели, с петлицами, опоясанного ремнём, а виделся он ей всё так же обыденно и неспособно, тем более не могла увериться, как же он там в такой мороз и ночь?.. Под крышей или в поле, в заснеженных окопах? И как бежит на немца, его пули?»

В рассказе «Красное вино победы» Евгений Носов приводит эпизод про солдата, у которого ампутированы обе руки, и он сильнее и горше, чем любое другое описание войны, передаёт весь её ужас:

«Тётя Зина вспоминала, как она однажды, ещё зимой, убирая в туалете, застала там беспомощно стоявшего Михая.

– Гляжу, – рассказывала нянька, – а у него слёзы по щекам. До того, стало быть, расстроился. Ты что ж это, сынок, стоишь, говорю ему, давай, милай, помогу. Так-таки не дал пуговицу отстегнуть, застеснялся… Всё, бывало, стоит, ждёт, пока какой-нибудь раненый заглянет».

В библиотеке им. Е. И. Носова на ул. Октябрьской желающих познакомиться с творчеством автора ждёт специальный выставочный стеллаж. Есть произведения автора и в других библиотеках города.

Фото: Алёны Мяснянкиной