Космос под ногами. Почему шахтёры понимают друг друга с полуслова

В последнее воскресенье августа в России отмечают День шахтёра. В этом году он приходится на 25 августа

«У вас каски неподходящие: на них фонаря нет. Сейчас выдадим наши, шахтёрские!» — говорит главный инженер дренажной шахты Михайловского ГОКа Максим Бельчуков.

Так начинается наше погружение в мир, одновременно напоминающий космическую станцию и подводную лодку. И люди здесь как боевой экипаж – сильные крепкой спайкой и неприметным ежедневным мужеством. 

Здесь добывают… воду!

Каждый день дренажная шахта выдаёт на поверхность 96 вагонеток породы. Это немного. Впрочем, главный предмет добычи здесь – обычная вода. 73 километра шахтных выработок целой сетью опоясывают карьер Михайловского ГОКа с одной целью –  его осушать.

«Всю воду мы стараемся «перехватить» на себя, — говорит Максим Бельчуков. — К нам же поступают и поверхностные воды из центральной части карьера. А от нас вода уже идёт на нужды комбината».

Сердце шахты — подземная станция с могучими насосными установками, часть которых работает без остановок и перерывов, а часть — пребывает в резерве.  

Снизу вверх

Перед спуском нужно пройти медосмотр. Если у кого-то повышенное давление или скачет пульс, к работе его не допустят. В самой шахте многое непривычно. Начинённые кабелями и трубами туннели намекают гостю, что он попал на настоящую субмарину. А зияющие острыми зубцами новые участки шахты наводят на мысль о чужой планете. Вокруг — шум постоянно нагнетаемого снаружи воздуха. Под ногами – ручьи. Столбик термометра в любое время года показывает 14 градусов.  

Электровозы, таскающие вереницы вагонеток, габаритами меньше средней легковушки: другие здесь просто не поместятся. Поднятием и спуском людей и грузов синхронно управляют из разных точек сразу три человека. А к водоносным пластам, которые надо вскрыть для осушения карьера, бурильщики пробираются не сверху, а снизу.

«Это как слив воды в ванне, — объясняет машинист бурильной установки Виктор Воробьёв. — Сейчас мы делаем скважину в 92 метра — от уровня кровли до водоносного горизонта. Когда его подсечём, вода пойдёт в шахту. Так что если у нефтяников фонтан нефти идёт вверх, то наш поток – наоборот!»

— Выходит, чем глубже вы бурите, тем ближе к поверхности?
— Такой вот парадокс! — улыбается бурильщик. 

Шахта поклоны любит

— Кофе будете? — слесарь-ремонтник Владимир Сазонов встречает у своей мастерской так, как будто мы знакомы лет десять. В шахте он настоящая легенда: работает с 1987 года. Техническая память у старожила удивительная: если разобрал какой-то агрегат, то и через месяц соберёт запросто. Владимира Сазонова мы пришли попытать о шахтёрских приметах и традициях.

«Ну, смотрите! — улыбается хозяин мастерской. — Свистеть в шахте нельзя, чтобы чертей не приманить. Руки в карманах лучше не держать: если споткнёшься и упадёшь, то головой ударишься! Уронил в воду зубило – ищи ниже по течению! Это, конечно, шутка, но когда телефон у кого-то утонул, так и случилось».

— А ещё во всём виновата предыдущая смена, — в шутку добавляет Максим Бельчуков.
— И начальство! — подытоживает Сазонов. 

Посмеявшись, прощаемся со слесарем и направляемся на выход. И тут же я едва не врезаюсь головой в какую-то трубу.

«Запишите ещё одну поговорку: «Шахта поклоны любит», — улыбается главный инженер. — Шутки шутками, но о правилах безопасности мы здесь не забываем ни на секунду».

Крепче кварцита

Сквозь сырой полумрак идём по свежей выработке — на грохот, шипение, свист пневматики и мелькание двух фонариков. Скоро здесь будет туннель для насосной станции, и сейчас его «прогрызает» звено проходчиков – Максим Фролов и Евгений Лапин.

Проходчика подземная твердь встречает в лоб, без обиняков. И он так же открыто бросается на скалу и сокрушает мощь, копившуюся миллионы лет. Углубляя выработку, ему сначала надо насверлить двухпудовым перфоратором два десятка метровых отверстий-шпуров под взрывчатку. После взрыва наполнить кусками породы вагонетки. Проложить освещение, вентиляцию и рельсы для погрузочной машины. Сбить ломом заколы – торчащие сверху осколки породы. За семичасовую смену звено проходит «всего лишь» метр. Ещё смена – снова метр. Так, цикл за циклом, и разрастается шахта.

С чем сравнить такой труд?

«По физической нагрузке смена — это грузовик наколотых дров, — подумав, говорит Фролов. — Поначалу было трудновато, но за 12 лет я привык. И, конечно, полюбил свою работу».

Как один

У проходчиков целая система условных знаков: любой крик утонет в грохоте бурения или погрузки. А вот если показать кулак, то напарник поймёт: пошла твёрдая порода! Указал на шланги – слабая подача воздуха. Помотал фонарём вправо-влево – «Стоп!». Самое важное, говорят Максим и Евгений – «притереться» к напарнику, чтобы понимать его как самого себя.

В диспетчерской начальник смены каждую минуту следит на отдельном мониторе за датчиками позиционирования, которыми снабжён каждый шахтёр. Перед спуском люди, спускающиеся под землю, оставляют номерные жетоны на одном щите. На одной клети спускаются в толщу земли. И на ней же поднимаются обратно.